"История, одетая в роман":
к 250-летию со дня рождения Вальтера Скотта

Осенью 1814 года, на исходе наполеоновской эпохи, в Эдинбурге и Лондоне вышел анонимный роман "Уэверли, или Шестьдесят лет назад", в котором рассказывалось не о бурных исторических событиях последних десятилетий, а о делах давно минувших дней. Этот роман, тем не менее, немедленно завоевал невиданную популярность, которую еще более подогревала загадка его авторства. Когда же вслед за ним каждый год стали появляться новые книги, подписанные "автор "Уэверли", слава "шотландского чародея", как окрестили анонима восхищенные критики, достигла поистине мировых масштабов. На протяжении нескольких лет романисту удавалось сохранять тайну своего имени, но к началу 1820-х годов сомнений ни у кого не осталось: "чародеем" оказался уважаемый шотландский поэт Вальтер Скотт (1771-1832).

В истории европейского романа двадцатые и первая половина тридцатых годов XIX века могут быть по праву названы вальтер-скоттовской эпохой, ибо никого тогда так не почитали и так много не читали, как автора "Уэверли" и "Роб Роя", "Айвенго" и "Квентина Дорварда". То, что сейчас кажется нам наивным, привычным, банальным, было совершенно новым, даже революционным, непохожим на все знакомые типы повествования. Рождался оригинальный жанр, который в известном смысле отвечал на запросы эпохи, – жанр исторического романа.

"До сих пор мы находили роман в истории, – писал А. Бустужев-Марлинский. – Вальтер Скотт ухитрился одеть историю в роман".

Об обстоятельствах, в которых сложился и блистательно себя утвердил гений классика шотландской и мировой литературы, "отца" европейского романа нового времени, повествует известный британский литературовед, профессор английской филологии Дэвид Дайчес в книге "Сэр Вальтер Скотт и его мир" (Москва, 1987). Небольшая книга Дайчеса, таким образом, не биография в строгом смысле слова, хотя в ней набросана выверенная канва жизни Скотта, отмечены все существенные ее вехи. Но больше, чем чисто биографических данных, здесь содержится описательного – исторического, литературного и другого материала, призванного дать по возможности наглядное понимание того, почему человеческая и литературная судьба Скотта сложилась так, а не иначе. Формулировка критика: "Он равно принадлежал эпохам романтического Возрождения и шотландского Просвещения, и их слияние в его творчестве – уникальное явление нашей литературы" – воспринимается как итог предпринятого автором увлекательного обзора времени и окружения Скотта.

Одна из интереснейших художественных биографий писателя принадлежит перу известного британского мемуариста и биографа Хескета Пирсона. "Сэр Вальтер Скотт: жизнь и личность" (Москва, 1983) – таково полное заглавие этой книги, автор которой обладал всем, что положено иметь хорошему биографу: глубоким знанием источников, свободой в обращении с материалом, объективностью вдумчивого хроникера, проникновением в характер своего героя, а главное – мотивированной концепцией становления и развития его личности.

Кроме всего этого Пирсону было свойственно одно качество, которое он весьма ценил в Скотте, – чувство историзма, умение раскрыть прочные связи между историей страны, временем существования и характером человека. Вальтер Скотт у Пирсона – личность в контексте времени, шотландский характер конца XVIII – первой трети XIX века. И под этим углом зрения становятся понятными и объяснимыми многие кажущиеся несообразности "жизни и личности" Скотта: сочетание консерватизма и демократизма, пуританской религиозности и раблезианской раскованности, свободомыслия и верноподданничества. Сложный и привлекательный облик Скотта вырастает у Пирсона из многочисленных исторических реалий и ассоциаций, ясных с полуслова.

Нельзя не поставить в заслугу Пирсону его стремления определить место и значение всего творчества Вальтера Скотта в общем литературном контексте времени. Проза писателя – качественно новое явление в европейской литературе той эпохи: исторический роман Скотта положил начало великому европейскому роману. Пирсон говорит о том воздействии, которое оказало творчество Скотта-прозаика на современников, и о том, что в самых лучших и наиболее исторических романах Скотт перерос романтизм: "Характер и исторический фон его лучших книг – до этого не дотянулся ни один романтик". И не смог бы дотянуться по той причине, что этот фон и эти характеры были созданы не романтиком, но реалистом.

Прекрасный знаток шотландской старины, Вальтер Скотт относился к ней как к своему родовому прошлому, преисполненному высокой поэзии. Ему важно было доказать, что маленькая, давно покоренная сильным соседом, страна имеет свои культурные традиции, богатую драматическими коллизиями историю, собственный пантеон героев и мифологию, которые заслуживают не меньшего художественного внимания и сочувствия, чем историческое наследие европейских грандов. Особенно острый ностальгический интерес вызывал у него уходящий патриархальный клановый уклад шотландских горцев, на протяжении XVIII века отчаянно отстаивавших свою самобытность, свой образ жизни. Он описан в романе "Роб Рой" ("Роб Рой. Квентин Дорвард: Романы" Москва, 2003). Одной из задач шотландских романов Вальтера Скотта было разрушение национального стереотипа, распространенного среди англичан, которые, по его словам, были склонны относиться к покоренным северным соседям "как к народу кровожадному на войне, коварному во время перемирия, корыстному, себялюбивому, скупому, лукавому в житейских делах и обладающему очень малочисленными достоинствами". В "Роб Рое" этому стереотипу он противопоставляет несколько персонажей, воплощающих национальный характер в разных ипостасях – героической (Роб Рой и его жена Елена Мак-Грегор), умеренно-буржуазной (Никол Джарви) и комически-травестийной (Эндрю Ферсервис). Писатель явно любуется своими соотечественниками и особенно главным героем – "благородным разбойником", сохраняющим старые понятия о долге и чести, народным заступником и мстителем, восстающим против гонителей.

В книге А.А. Долинина "История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели" (Москва, 1988) рассказывается о судьбе знаменитых исторических романов В. Скотта. Автор ярко и увлекательно описывает изменения в отношении читателей и критики к творчеству "шотландского чародея" на протяжении полутора веков – от огромной славы у современников до перехода в разряд занимательного чтения для юношества у последующих поколений. Большое внимание уделено истории восприятия романов В. Скотта в России.

Уже минули все сроки, назначенные критиками XIX века для того, чтобы Вальтера Скотта успели окончательно забыть, а он по-прежнему остается одним из самых популярных писателей-классиков: его книги ежегодно издаются на многих языках, по ним ставят фильмы и спектакли, о них пишутся все новые и новые исследования. Как верно сказал А.Г. Горнфельд, "не трудно увлечься Вальтер Скоттом в юности; но надо уметь любить его впоследствии. Важно не то, что всякий читал Вальтер Скотта, важно то, что всякий должен прочитать его рано или поздно. А если прочитал еще подростком, если сроднился с его пестрой и живой стариной, если как отроческую свою любовь с тихой ласковой усмешкой вспоминает его в дальнейшем, то и обновив впоследствии свои детские радости и перечитав тот или иной роман Вальтера Скотта, он не пожалеет, а еще раз убедится, что не ошибся и по заслугам отдал ему раннее увлечение".

Информацию подготовила

И.В. Пономарева,

библиотекарь читального зала

Библиографический список:

Дайчес, Д. Сэр Вальтер Скотт и его мир / Д. Дайчес; Предисловие В. Скороденко. – Москва : Радуга, 1987. – 175 с.

Долинин, А. А. История, одетая в роман : Вальтер Скотт и его читатели / А. А. Долинин. – Москва : Книга, 1988. – 320 с.

Пирсон, Х. Вальтер Скотт / Х. Пирсон; Перевод с английского, послесловие и комментарии В. Скороденко. – Москва : Книга, 1983. – 240 с.